Лёха ещё не успел смириться с мыслью о переводе, как оказался на стыке миров — там, где привычные преступники сменились обитателями сказок и преданий. Его первый рабочий день начался с задержания Змей Горыныча, который расплавил парочку бензоколонок, обжигая топливные трубы огненным дыханием. Вместо блинов под воротами участка ему подали отчёт о визите Бабы Яги: старушка в платке жаловалась на сквозняки в подземном избушечном подвале и требовала проверить вентиляцию.
По коридорам Лёха прошёл под стук копыт Коня-Горбуна, принесшего протокол о ночной беготне по крышам домов. В дежурной части спорили о том, как лучше обезопасить Пень-Чудодей от его же собственной волшебной силы, а обсуждение козней Кощего Бессмертного вызвало жаркую полемику — кто-то настаивал на увязывании его в станковую клетку, другие предлагали использовать запас волшебных часов. Лёха с удивлением замечал: эти «правонарушители» требовали не шуток и не насмешек, а строгого, но справедливого отношения.
Ощущение сюрреализма постепенно сменила увлечённость: каждый арестованный персонаж становился головоломкой — за старой легендой скрывались новые угрозы, а в глазах Бабы Яги он видел не колдовскую злобу, а обиду на неосторожных прохожих. Лёха понял: в этом участке он не просто блюститель порядка, а проводник между мирами, где закон — тонкая грань между чудом и хаосом. И чем глубже он погружался в работу, тем острее ощущал вкус настоящего приключения, в котором каждая легенда оказывается ближе, чем кажется.
